Элеонор, сто двадцать лет назад
Вы говорили, что Вам кто-то нужен,
Что Вы ему готовили бы ужин,
Пока б он взращивал свой немудрёный сад.

Но он наскучил Вам, Элеонор,
Уже через какие-то лет десять,
Ему остались ужин, сад и дети,
Которых Вы не видели с тех пор.

Спустя лет тридцать - о, я помню их! -
Вы в монастырь ушли в горах далёких,
Но бьют часы - и истекают сроки,
Нам время - горшая из всех улик.

Элеонор, всё это - не для нас,
Нам чужд покой - и мы чужды покою,
Господь на нас давно махнул рукою,
Не опускайте ж долу ясных глаз,

Не уходите вновь, Элеонор,
Для Вас - весь мир, пронзительный и чуждый.
Что делать мне, что Вам сказать мне нужно,
Чтобы не дать закончить разговор?

Элеонор, останьтесь навсегда.
А впрочем, "навсегда" - такая пошлость...
Вы дарите мне сказочную роскошь:
Вновь не заметить, что прошли года

С последней встречи. Что ж, целую, да,
Прохладные и ласковые руки.
Желаю Вам не умирать от скуки,
Желаю Вас... а впрочем, как всегда.