Дождь шёл уже неделю. Лес промок насквозь... мы тоже. Аники мучительно кашлял, мы оба дрожали от холода. Развести костёр под струями непрерывно лившейся с неба воды не представлялось возможным. Размокшие остатки хлеба и сыра, что нам недавно отжалела сердобольная крестьянка, были подъедены до последней склизкой крошки ещё позавчера. Казалось, что дождь будет идти вечно. "Отдохнём?" - нерешительно предложил я. Брат кивнул. За сегодня он произнёс едва ли пару слов - берёг силы. Мы пробрались сквозь низкие спутанные ветви к самому стволу раскоряченного старого дерева в надежде, что там будет хоть немного посуше. Напрасно - всё вокруг пропиталось проклятой влагой, сочившейся отовсюду при малейшем нажатии. Зато хоть сверху здесь капало поменьше. "Посиди немного, я сейчас," - бросил я, выбираясь обратно из импровизированного шалаша. Я надеялся найти немного ягод или грибов, или недозрелых орехов - хоть чего-нибудь, чтобы приглушить голод. Но тщетно... Вдруг в кустах что-то негромко завозилось. Не доверяя хлюпающей почве, я не рискнул подкрасться ближе - просто поднял с земли булыжник поувесистее и швырнул на звук. Послышался глухой удар и прямо на меня, подволакивая одно крыло и лапу, выскочила какая-то мелкая птица. Я рухнул на неё сверху и одним движением свернул шею. В кустах обнаружилось гнездо с несколькими крапчатыми яйцами - я подумал, что из-за них она и выскочила ко мне, а не в противоположную сторону: защищала.
Огонь мы так и не развели. И спустя несколько часов побрели дальше, оставив под деревом скорлупу, перья и кости.
Может быть, именно с тех пор аники и не любит яйца всмятку - они слишком похожи на сырые...

Настроение сейчас - вот сейчас встану - и поеду дальше... честное слово
В колонках играет - Юнна Мориц, поют Никитины - Белые ромашки