- Привет! Ко мне вчера друзья вчера приходили, осталось сашими, а в меня рыба уже не лезет, не хочешь взять для котика?
Ванда беззастенчиво врала - сашими было куплено вчера в кулинарии двумя этажами ниже, но ей же нужен был повод для ответного визита? Алекс, открывший ей дверь, секунду осмыслял услышанное, после чего отстранился, впуская её в квартиру и ответил:
- Привет. Спасибо.
Кота в поле зрения не наблюдалось, и хозяин не торопился призвать его порадоваться привалившему счастью, что Ванду изрядно обрадовало - ну съел бы он рыбу, и дальше что? Пришлось бы уходить. А так она устроилась на высоком стуле у перегораживавшей комнату стойки и принюхалась:
- Ммм... вкусно пахнет. Ты что-то готовишь?
- Нет, я не умею, - засмеялся Алекс, - это только что пиццу доставили. Хочешь?
- Спрашиваешь!
- Ну да... спрашиваю... - на лице танцора появилось уже знакомое Ванде выражение глубокого недоумения. - Я спрашиваю, хочешь ли ты пиццу.
- Да, конечно, хочу! “Спрашиваешь” - это выражение такое, что-то типа сокращения от “и ты ещё спрашиваешь, неужели не очевидно!”
- Мы с тобой ещё слишком мало знакомы, чтобы я мог с уверенностью судить о том, хочешь ли ты есть и согласна ли ты есть пиццу.
- Ааа... короче, я очень люблю пиццу. Теперь ты это знаешь.
Алекс улыбнулся ей с таким облегчением, что девушка почувствовала себя виноватой - за три дня она успела подзабыть эту его забавную привычку понимать буквально практически все идиомы.
Впрочем, несмотря на это, общаться с ним было очень легко. Увлёкшись, правда, он иногда задавал такие вопросы, которые заставляли заподозрить в нём не иностранца, а как минимум инопланетянина, но тем интереснее было на них отвечать. И вот они уже, смеясь, делили пиццу, и девушка взахлёб рассказывала о том, чем она занимается на работе, увлечённо продираясь сквозь его непонимание профессии маркетингового аналитика как таковой.

- Так-тааак, - Ванда вскинулась. В дверях, прислонясь к косяку, стоял, причём, видимо, уже давно, длинный парень в мешковатых штанах цвета хаки, чёрной майке, плотно обтягивающей жилистый торс, с растрёпанной шевелюрой невероятного красно-коричневого цвета.
- Рэээй! - радостно подскочил Алекс. - Ты уже!
- Да, я уже, - рыжий отлепился от косяка и медленно вдвинулся в комнату. - У меня, похоже, жутко интересная жизнь: сначала я прихожу домой и обнаруживаю в своей постели незнакомого кота, потом я прихожу домой и обнаруживаю на своей кухне незнакомую женщину... - Ванда сжалась и очень пожалела о том, что с её габаритами замаскироваться под торшер уже явно не удастся. Парень оперся на стол, наклонился к девушке и в упор спросил: - А почему не наоборот?!
- Здрасте, - от неожиданности голос гостьи сорвался на писк.
- Ну вот, ты её напугал, - укоризненно протянул танцор. - Ванда, это Рейден, ты его не бойся, он добрый, просто с работы пришёл. Рэй, это Ванда, она в соседней квартире живёт, я с ней на прошлой неделе познакомился.
- Очень приятно, Ванда, - тощий нахал неожиданно грациозно поклонился, цапнул её безвольно лежавшую на столе руку и поднёс к губам. - Меня не стоит бояться, поверьте мелкому, он не врёт. Не умеет.
Не дождавшись ответа, Рейден выпустил её кисть и так же медленно направился к холодильнику. Только сейчас девушка заметила, что он, похоже, старается поменьше шевелить правым плечом, отсюда и некоторая странная стеснённость движений. Впрочем, это почти не бросалось в глаза. Объект наблюдений выудил с нижней полки пакет кефира и, запрокинув голову, жадно присосался к клапану.
- Я, наверное, пойду, - неуверенно произнесла гостья.
- Уже? - расстроенное лицо Алекса было достойной наградой за неловкость ситуации.
- Да, мне ещё работать надо...
Рыжий отлепился от полупустого пакета и ухмыльнулся ей поверх дверцы холодильника:
- Работа - это для него не аргумент. Сказали бы прямо, что я Вам не понравился - это он понимает.
- Ничего подобного, - возмутился мальчишка. - Ванда, если тебе нужно, ты, конечно, иди... но обязательно приходи ещё!
- В следующий раз - твоя очередь ко мне заходить, - не говорить же было вслух, что этот рыжий - кто он там Алексу, брат, друг? - ей не просто не понравился, её от него откровенно передёргивает, несмотря на эту внезапную старомодную галантность, а может, и благодаря ей.