Я - плохой учитель танцев. Я небрежен со схемами, слишком терпим к технике и вообще у меня склероз. Я умею диктовать по распечатке и поправлять ошибки руками.
Поэтому я не учу их танцам.
Я учу их тому, чем эти танцы должны быть наполнены. Я пытаюсь вырастить в них то внутреннее, без чего исторический танец - это просто странные движения под старинную музыку.
И если после моего курса кто-то станет получать от танцев чуть больше удовольствия - значит, всё было правильно.
Самое сложное - не увлекаться. Точнее, увлекаться в меру.
Иногда я с большим трудом подавляю желание посвятить кусок лекции, например, благодарности - вообще, в целом, как эмоции. Или самооценке. Или любви. Останавливает то, что они ко мне приходят не за тем, чтобы я их жить учил, а за бальным этикетом.
Впрочем, если в процессе подготовки лекции я по уши проникаюсь изучаемой эпохой, то запрещая себе отвлекаться на этику и психотерапию - понимаю много нового о себе и людях.
А вообще иногда это выглядит примерно так: "Бервин видел в Мак Кархи великого ученого, тонкую натуру, человека, погруженного в научные изыскания. Сам Мак Кархи видел в себе безалаберного шалопая и ветреника, погруженного страшно сказать во что, и старался только не привлекать внимания учеников к тому, во что он погружен. Когда Бервин постучался к нему в кабинет, он отложил игривый роман XIV века с фривольными миниатюрами и пододвинул к себе научный труд по метрам и размерам" ("Школа в Кармартене").