Первое.
У меня есть три с половиной часа в день, которые я могу тратить на что угодно, и от этого никак не пострадает длина моего "рабочего дня". Это те три с половиной часа, которые я привык тратить на дорогу. Они - мои и только мои и я могу делать что угодно. Хоть спать, хоть гантелями махать, хоть крестиком вышивать.

Второе, выползающее из первого.
Если у меня вдруг чешутся лапы на лаподелие, у меня есть время и возможность им заняться. А результат всегда можно подарить или продать, чтобы место не занимал.

Третье и самое главное.
Всё то, что у меня лежит в воображаемом ящике "Дело", тоже является моей работой, а вовсе не "посторонними вещами", поэтому
- когда я занимаюсь делами Миндона - я работаю,
- когда я гуглю или читаю книжки по истории этикета и танцев - я работаю,
- когда я пишу стихи или Хонконг - я работаю,
- и когда я нарезаю диктофонные записи наших "осьминожьих" репетиций - я тоже работаю.

И всё это чертовски сложно осознать применительно к себе!
Амибоши ухахатывается. Говорит, что понимает, почему я так над ним ржал первые три месяца его фрилансерства. Не, нуачо...