Позвонил маме рассказать, что читаю сейчас (в первый раз!) прошедших в детстве мимо меня "Двух капитанов" Каверина и до сих пор пребываю в шоке от того, что семейная фраза "палочки должны быть попиндикулярны", оказывается, родом именно оттуда, - и опять зацепились языками, хотя сегодня уже разговаривали.
В силу её периодического отсутствия рядом со мной в мои дошкольные и ранне-школьные годы я, похоже, пропустил целый блок её любимых книг детства, сидя по уши в своих Стивенсоне, Джеке Лондоне, Дюма и Майн Риде. Не то чтобы я сейчас обнаруживаю, что много потерял, но лакуны в культурном коде латаю.
- "А кошка у нас тоже еврей?"
- Не, мам, не узнаю...
- Лев Кассиль, "Кондуит и Швамбрания". Тоже нет?
- Будешь смеяться, но да. Следующее на очереди, значит.
И ещё:
- Я, - говорит, - Раткевич перечитываю! Обнаружила, что она "из наших", - смеётся.
- В смысле?
- А у неё в тексте "надул губу сковородником". Сколько твоих друзей знает, как выглядит сковородник? У нас, кажется, два, я тебе один подарю, на стенку повесишь, чтобы нести просвещение в массы...
А потом вспомнили Веру Инбер - стихи и "Как я была маленькой". Вы знаете Веру Инбер? Я при вас ни разу не читал "Сороконожек" полностью и с выражением? =)
Впрочем, самое главное у неё для меня другое:

Ночь идет на мягких лапах,
Дышит, как медведь.
Мальчик создан, чтобы плакать,
Мама — чтобы петь.

...Налепив цветные марки
Письмам на бока,
Сын мне снимки и подарки
Шлет издалека.

Заглянул в родную гавань
И уплыл опять.
Мальчик создан, чтобы плавать,
Мама — чтобы ждать.

Вновь пройдет годов немало...
Голова в снегу;
Сердце скажет: «Я устало,
Больше не могу».

Успокоится навеки,
И уже тогда
Весть помчится через реки,
Через города.

И, бледнея, как бумага,
Смутный, как печать,
Мальчик будет горько плакать,
Мама — будет спать.

А пока на самом деле
Все наоборот:
Мальчик спит в своей постели.
Мама же — поет...