Твой крестовый поход начинается в сентябре:
Каждый год семилетним стоишь ты на школьном дворе,
То с большим белым бантом, то в первом своём пиджаке,
Неизменен букет георгинов, зажатый в руке.

Ритм для тысячи ног выдувает флейтист полковой.
Он был родом из Гаммельна. Он не вернётся домой.
Он всё в тех же сабо, что выстругивал ночью отец...
Да, тогда они шли точно так же - как стадо овец.

Твой крестовый поход начинается в сентябре,
Ты внутри, словно щепка в потоке и жук в янтаре.
Никогда никому не дойти до обещанных стен.
Обнови список павших - сегодня упал Питер Пэн.

Стёр архив эсэмэсок за три года,
За две жизни, сто страхов и семь морей,
Вот и не было словно того-другого,
Да и я не был - нигде и ничей.
Непреложных свидетельств бинарный мусор -
Даже спичек не надо, гори огнём.
Всё в порядке. Следуем прежним курсом.
Всё проходит, либе. И мы пройдём.

Вместо эпиграфа:
Симон: ох. и кто это сказал, что быть серьезным - это быть как они? они это сказали? да?
серьезность и ответственность - это кое-что другое, чем они думают. успокойся и возьми это себе. оно уже есть у тебя - просто теперь свободно и спокойно возьми и пользуйся.
то, что это есть на самом деле, а не то, что этими словами называли они.
Я: да-да-да, именно слова "серьёзный" и "ответственный" - жуткое отторжение! А ещё - "взрослый". Иногда нарочно говорю себе - "ты взрослый, и это не порок, это не значит, что ты стал скучным и зашоренным, это просто категория возраст/опыт, не надо этого бояться, вот, посмотри, видишь - ты любишь этих людей, они прекрасные и интересные, они живые - и они тоже взрослые, так что ты не один, всё правильно". Потому что откуда-то из подкорки лезет - "взрослый = мёртвый внутренне". Сложно переосмыслить!

Нет. Взрослые люди тусуют в жеже,
Они обсуждают другие проблемы -
Смысл жизни, зарплату, любовь и вообще,
Короче, нормальные взрослые темы,
А я, по верхам нахватавшись всего,
Спонтанно влезаю в чужие беседы
О глюках, стихах, культах древних богов,
Текиле, Туманности Андромеды,
И прочем, бессмысленном только на вид.
Мне странно назвать обученье - взросленьем,
И странно понять, что вот он говорит
"ты взрослый" - не чтоб нанести оскорбленье.
Я - взрослый? Как странно... и правда. Когда
Успел, называется? Что же, бывает.
Я старше и опытней - это вот да.
Но "взрослый" - не значит "потерян для рая"?..

Ищу себя самого. И какие-то незнакомцы
Всё утверждают, что видели, описывают прилежно,
Да всё не сходятся мелочи - не то говорит, не так дерётся,
А то и вовсе одет не в ту одежду.
И остаётся поблагодарить их вежливо
И идти дальше, пригибаясь от ветра, и слепнуть, щурясь от солнца,

Расспрашивать, описывать, путаясь в показаниях,
Сам не вполне понимая, зачем, почему так долго,
И если найду - будет это наградой или наказанием,
И что я буду с ним делать на этих дорогах,
И что это - память сердца или чувство долга,
И если он - это я, то что тогда - я? Слепок? Переиздание?

Ищу себя самого. И шевелится подозрение,
Что где-то я начал не с того конца, не по тем лоциям,
Что я стартовал не туда куда-то вскоре после рождения...
А звёзды в полдень видны лишь со дна колодца,
Если не помнить о самой близкой звезде - Солнце.
Так и себя надо не искать вокруг, а растить - из себя-семени.

Я ничего не знаю о любви.
А, нет, одно я знаю: существует.
До и за гробом, ныне, присно, всуе,
В мозгу, душе, желудке и крови,
В воде и в воздухе, как точно спел Высоцкий,
В чужих стихах (а может, и в моих),
Как некий незаметный глазу штрих,
В шедевры превращающий наброски,
Как в небе акварельном журавли,
Как в клетках рук пленённые синицы...
Мне глупо эрудицией гордиться:
Я ни-че-го не знаю о любви.

Дорогие мои, хорошие,
Солнцы ясные,
Вы не лезьте, когда непрошено,
В мою privacy,
Не учите меня, не пробуйте,
Выйдет странное,
И не шарьтесь в любимом омуте,
Окаянные,
Не ищите созвучной логики
В разносортице,
Не стучите - ледок-то тоненький,
Вдруг... подломится?

вместо эпиграфа
с благодарностью к zaichatina

Поколение маленьких принцев молчит по утрам,
Аккуратно баюкая кружку кофе в холодных ладонях,
Поколение питеров пэнов верит всем словам,
Но надеется, что самое худшее их не затронет.
Я и сам - представитель типичнейший до тошноты -
Дауншифтер, романтик (читать - инфантильная слякоть) -
Поколения тех, кто отвык поднимать на щиты,
Но привык приносить на щите, как на блюде, и плакать
Над собой, как над мёртвыми - сразу, заранее, впрок.
А ведь всякая тварь, как я помню, грустна после соития,
А не вместо. Такими темпами подводить итог
Будет некому - венец творенья или тупик развития?
Поколение маленьких принцев молчит по утрам
И рисует друг другу барашков - как символ слабой надежды.
Поколение вечных подростков глядит в экран
И касается буквами душ друг друга - неловко и нежно.

Придумай меня, придумай меня заново,
Я буду совсем другим - несомненно, лучше,
Я всё равно не смогу не хотеть странного,
И странное рано иль поздно меня получит
Со всей требухой, содержимым души и тела,
Невнятной сумятицей рифм и капилляров.
Придумай меня другим, я готов - полдела,
Я слишком боюсь однажды проснуться старым,
Опять не успевшим сделать чего-то главного.
Пиши и зачёркивай, мучай бумагу строчками.
Я только прошу: придумай меня заново,
Исправив внутри на свободу - одиночество.

С тёплого неба - снег, словно прощение,
Словно прохладной рукой на пылающий лоб,
Словно бы приняты все основные решения
И отпустил колотивший доселе озноб.

Перевернуться в гробу - до второго будильника,
В сон ускользающий тихо шепнуть "я с тобой"...
С тёплого неба - снег, словно белая лирика,
Саван для всех, кто уже проиграл этот бой.

В небо лицом, в небо сердцем, бесстрашно распахнутым,
В тёплое небо, чуть загнутое к полюсам...
Снег никогда не смеётся над нашими страхами,
И потому мы не помним, как страшен он сам.

я люблю одних заводить в тупик,
а потом других выводить на свет.
если помнить всех - как забыть о них?
я люблю себя уводить на нет,
уменьшая громкость по белу в час,
а потом выкручивать до щелчка.
если конь - то Слейпнир, а не Пегас.
если утром свист, то в обед тоска.
передай мне соль, да через плечо,
помяни меня всуе тридцать раз,
я пройду - почувствуешь - горячо,
я умею вдребезги - на заказ,
я люблю... я просто тебя люблю,
и тебя вот - тоже, и вот тебя.
посчитал. ошибся. по семь на дню
отрезаю снова - не хватит дня,
чтоб успеть прожить то, что стоит жить,
то, чем стоит верить, во что - дышать.
если это ложь - буду жить по лжи.
я люблю в ладони тепло ножа.

Если я замечтаюсь, ты меня придержи за крыло,
Чтоб тебя не задело на взмахе - а это не шутка.
Я учусь так раскидывать карты, чтоб сразу легло
Направленье на взлёт и расклад оптимальный маршрута.
Если я замечтаюсь, ты отслеживай трепет зрачков
И когда вертикальными станут - одёрни, окликни.
Я учусь видеть мир в щели солнцезащитных очков,
Потому что без них он так ярок, что света не видно.
Если я замечтаюсь, зависну, замру, засмотрюсь,
Попытаюсь весь мир охватить в пароксизме познанья,
Не суди меня строго. Ты же знаешь, я только учусь
Быть собой - то есть тем, про кого ничего и не знаю.

Я задолжал. Кому-то - доброе слово.
Кому-то удар в спину. Кому-то - кофе в постель.
Я много лгал. Считал виновным другого.
Ночами невыносимо ждал условного стука в дверь.
Я задолжал. Зиму, осень, весну и лето,
На линии связи зубами зажатый обрыв,
И тот кинжал - из-под кружевного манжета,
Жестокий слог, вскрывавший меня, как нарыв.
Случайный вор, прекрасный лжец, мой нежный Иуда,
Я помню - солгу, украду, поцелую, предам...
Мой кредитор, не думай, что я всё забуду,
Я всё верну, я расплачусь по своим счетам.

Где-то колокола всё звонят обо мне,
Так звонят, что крошатся в стене кирпичи.
Как живётся? Вне времени. Времени нет.
И в замке запасные застряли ключи.

Я тут как-то залип на привычный маршрут -
Отдышаться всё, знаешь, никак не могу.
"Не просите - догонят и сами дадут"?
Не догонят. Уж слишком давно я бегу.

В переулках пустых слышишь эхо шагов?
Это я задеваю углы и людей,
Оставляя обрывки души или слов,
Что, по сути, одно - для шутов и блядей.

Где-то колокола... Впрочем, нас всё равно
За оградой хоронят - звони не звони.
Как живётся? Я запер себя на замок,
А теперь не подходят ключи. Ни одни.

А внутри пересохли колодцы, и свет
Не проходит сквозь узкие щели зрачков...
Ох, ты сам напросился на длинный ответ
На вопрос, с языка соскользнувший легко.

Как живётся? Живётся? Уверен? Ну-ну.
Знай, не всё то живое, что бегает тут.
О, светает. Ну что ж, я, пожалуй, пойду -
За ограду. Быть может, хоть там не найдут.

[2008-10-24]

Не то амур, не то почтовый де[й]мон,
Ношусь по мирозданью налегке
И самоощущаюсь чипендейлом -
Бурундуками, в смысле. С одним "пэ".

Я в не своих делах по... вам по пояс.
Свои идут куда-то без меня.
Ну что вы, я за вас не беспокоюсь,
Я просто всё решил за вас опять.

Ну что вы, я не самоутверждаюсь,
Так будет лучше вам. Не спорить, цыц!
Я вам таких красот наобещаю,
Что и не снили наши мудрецы.

Когда-нибудь я добегу и сяду,
Припомню каждого, кому помог...
И наконец потребую награду:
Фуражку, памятник и яблочный пирог!

[2008-10-24]

Соседский ангел спросил меня между делом,
Зачем я придумал себе эту жизнь и любовь,
И я не нашёл слов иных, чем "ну, мне так хотелось",
И этим попал неожиданно в глаз, а не в бровь.

Соседский ангел ушёл с фингалом под глазом,
С советом к нему приложить отбивную и лёд,
А я остался - с истерикой безобразной
С затёртым до дыр лейтмотивом "никто не поймёт!".

Соседский ангел вернулся в час ночи с бутылкой,
Внимательно глянул в глаза и сходил за ещё.
И стало понятно к утру, что отнюдь не ошибка -
Придумать и жизнь и любовь, позабыв про расчёт.

[2008-10-24]

Луна на убыль и теплей не станет,
Рассвет застанет где-то на Филях.
О кораблях, скучающих в тумане,
О магах, воинах и королях,
О тех ролях, что мы не доиграли,
О тех краях, докуда не дошли,
Расскажет мне рассвет между Филями
И Кунцево - почти что край земли,
А я дежурно еду много дальше.
Луна на убыль, около восьми.
Сейчас, наверно, возле Патриарших
У рельсов лужа масляно блестит,
И голуби, тяжёлые, как танки,
Обсели по бордюру тротуар.
Я изучаю облака с изнанки -
Привычно и легко, как ритуал.
Луна на убыль, скоро день рожденья,
Два дня до Питера, семь до Казани, до
Киева - четырнадцать. И бденья
Ночей рабочих означают - "вдох".
На выдох будет долгая дорога
Не то что бы куда-то - но к себе.
Луна на убыль. И колл-центр у Бога
Не отвечает. Видимо, обед.

А дождь закончился вчера.
Мы не заметили - и всё же.
Он вновь пошёл немногим позже
И шёл за нами до утра

По узким тропкам наших снов.
И я метался по подушкам,
Пытаясь шум его не слушать,
Диктующий мне связки слов.

Есть власть неясная в дожде,
В том, как сияла ночью морось
У фонаря, как таял голос,
Всю ночь шептавший о тебе...

Я слушал дождь, я был дождём,
Я спал и снился мокрым листьям,
И вне тебя себя не мыслил,
И шёл с небес во сне твоём.

Тихо тлею под слоем пепла,
Оплываю на стол свечой,
Догорю ещё до рассвета,
Не успев чего-то ещё.

Ночи тёплые у камина,
И в бокалах блики огня -
Если ты всё это любила,
Не любила ли ты... меня?

Я хочу быть пожаром в джунглях,
А не в баночке светляком.
Раскроши моё сердце в угли
И станцуй на нём босиком.

Вот и всё. И мне этого хватит
На грядущую вечность тьмы.
На столе - оловянный солдатик
И воздушная нежная ты.

Я пьянею от фраз, я ломаюсь без слов
На неровных осколков блестящую горсть,
Я горю напоказ, прогораю насквозь,
Оставляя обглоданный ветром остов,

Я пытаюсь быть тем, чего сам не нашёл,
Я горю, потому что не встретил огня,
Протяните ладонь и коснитесь меня -
Ваши пальцы окутает ласковый шёлк,

Я хотел бы чуть-чуть обмануть свою смерть,
Освещая дорогу идущим вдвоём,
Я сгораю дотла ненадёжным огнём,
Ах, кого бы мне только немного согреть...