Ты не помнишь ни одной молитвы,
И рассвет не радостней заката -
Из окна на каменные плиты
Солнце бросит светлые квадраты,
Исколола пальцы рукодельем,
Обожгла ладонь погасшей свечкой,
Ты меня не видела неделю,
А себе придумала - что вечность.
Менестрелей не звучат напевы,
Сквозняки свистят в каминном зале,
Я ушёл в Холмы к прекрасной Деве -
Так тебе сегодня рассказали.
Не скажу, на горе или счастье,
Но про Деву сплетники солгали.
Правда эти слухи - лишь отчасти:
Я лежу в могиле под Холмами.

Август катится в сентябрь, крайние денёчки.
Девки все как на парад: косы пахнут солнцем,
Губы - словно лепестки, яблочками - щёчки,
Но красавчик-менестрель что-то не ведётся!

Девки судят да рядят - для кого же нынче
Собирает менестрель на лугу ромашки?
Зря отец, срывая злость, дочь лентяйкой кличет,
Видно, нерабочий день на деревне нашей.

Рядышком, как кошка с псом - рыжая с блондинкой,
Дама в теле на плетень навалилась грудью,
И слюнявит стебелёк девочка-картинка...
Каждой хочется букет - кто же их осудит?

В общем, ходят косяком, как по речке лодки,
Но не подымает глаз менестрель-паскуда!
Не достанется букет ни одной красотке -
Он его заварит в чай. У него простуда.

В моей голове прочно поселились образы архангелов с сумасшедшими весёлыми глазами, почему-то зелёными.
© Hikou

Мой город праздничен и свят, и теплится свеча,
Я праздную пришествие войны.
Мы долго были так близки, что не с чего начать,
Начну с начала, то есть с тишины.

Но в тишине малейший звук разносится легко...
Как первый снег на влажный чернозём,
Ложится гриф в мою ладонь, а пальцы - на курок,
И кровь моя становится вином.

Мой город светел, в нём теней не видели с полудня,
Вдали горят Содом и купина.
Ко мне пришли и говорят - вернулся сын твой блудный,
Твой Китеж поднялся к тебе со дна.

Я двери настежь растворю, мне нечего стыдиться,
Хотя пришедший мне и незнаком.
И входят в дом мой чужаки, и светятся их лица,
И храмом нарекают этот дом.

Я чокаюсь, хоть пуст стакан, с пустыми небесами
И знаю, что когда-нибудь ко мне
Придёт отряд архангелов с весёлыми глазами
С абсентовым безумием на дне.

Они поделят снова мир на "наших" и "не наших",
И цель дадут, что мне не по плечу.
И табельные крылья получив и расписавшись,
Я встану в этот строй и полечу.


У этого есть готовая мелодия. Правда, имхо, однообразная несколько.

Из эпизодических персонажей (я всё намекаю и намекаю, но, кажется, все, кого заинтересовало моё невиданной щедрости предложение, уже отметились Т_Т) Ekete выбрала того, от чьего имени написан "Принц крови". Загадочная личность получилась... все возможные параллели с "Тёмным дворецким" абсолютно случайны, непреднамеренны и вообще не про то!

Гувернёр и телохранитель, неотрывней теней на стенах -
Тени все исчезают в полдень, я ж всегда за твоим плечом,
Если всё измерять на деньги, если всех упрекать в изменах,
То никто не найдёт причины, почему я не взял расчёт.

Я - хранитель твоих печатей и хранитель твоих печалей,
Архивариус методичный первых слов и первых шагов,
Я неслышно на столик справа ставлю блюдце и чашку с чаем,
Я единственный здесь читатель неуклюжих твоих стихов.

Я нашёл твои сигареты в гардеробной под синей формой
Ненавистной элитной школы (да, я знаю, что там не мёд),
И я знаю, что в папке "system" ты хранишь дневники и порно,
Несмотря на мои уроки, что кто ищет - всегда найдёт.

Впрочем, я не скажу ни слова, потому что всегда должны быть
У подростка свои секреты, неизменно, из века в век,
Твой прапрадед хранил открытки под платками аж до женитьбы,
А ещё курил на балконе и подделал отцовский чек.

Гувернёр и телохранитель, я достался тебе в наследство
Вместе с этим нелепым домом и фамилией в семь слогов,
И моя основная задача - дать тебе хоть такое детство,
Чтоб хотя бы за это позже упрекнуть ты меня не смог.

Размотай клубочек,
Разлинуй тетрадку,
Холодает к ночи,
Завтра будет жарко,
Завтра будет лето,
Пусть январь сегодня,
Запоют от ветра
Наши колокольни,
Размотай клубочек,
Пусть бежит вприпрыжку,
Пусть бежит, как хочет,
Выпрыгнув из книжки
Прямо за обложку,
Со страниц - да в стужу,
Мама ждёт, тревожась,
Сыновей снаружи,
Мама знает точно -
Есть конец у сказок,
Размотай клубочек,
Вытри слёзы с глазок,
Ты одна осталась,
Братья не вернулись,
Маме снится старость,
Мама прячет пули,
Месит тесто в миске,
Штопает рубашки,
На столе записка,
Окна нараспашку...
А из книжки в книжку,
За клубочком малым:
Я - искать мальчишек,
Не волнуйся, мама!

А быть бы широкоскулым, легкоулыбчивым,
С руками хваткими, саженными плечами,
Не суеверным, а так - кабы не вышло чего,
Светловолосым, с глазами чтоб цвета чая,

Или таким, знаешь, длинным, слегка сутулым,
Гибким и жилистым, как факиры и змеи,
Чтоб взгляд исподлобья, как два револьверных дула,
Взглянул - как выстрелил, и дальше пошёл без цели,

А то и обоими... и первый бы был рыбак,
А второй - голь перекатная, вор, бродяга,
И им бы не встретиться в жизни ни за что, никак,
Потому что негде, незачем, да и - не надо.

Последний поезд домой уходит в полночь,
А нас согнали с перрона, мы ждём на шпалах.
Шлагбаум забыл опустить нетрезвый сторож,
И наш полустанок нам роднее вокзалов,
Что мы любили считать, да на сотне сбились.
Последний поезд домой обещали с юга.
И мы играем в чёт-нечет и в или-или,
Лишь по привычке стараясь надуть друг друга.
Я никогда не загадывал быть любимым,
Но я загадал любить - и дано просящим.
Последний поезд домой пролетает мимо,
А мы уходим по шпалам, став на год старше.

А я мог бы быть им, да вот не стал - не сложились звёзды,
А над ним ни крыши нет, ни креста, я - стихи, он - проза,
Я могу о нём рифмовать да петь, вроде жив - и ладно,
А ему слова - прошлогодний снег, ни воды, ни яда.
Не забавы ради, а просто так, посмотреть заточку,
Разрубили, видно, колоду карт пополам той ночью.
И по свету шляются вразнобой полвальты, полдамы,
У людей хоть что-то есть за душой, а у этих - шрамы
В полдуши. И празднуя до утра, то коньяк, то кофе
Пью с разбитым зеркалом: здравствуй, брат! Мой непарный джокер.

Вломился вечером по обычаю,
Звенел пакетом, в пальто из драпа,
Сто лет не видел - а всё привычное,
Как символ собственный зодиака.

Коньяк вприкуску, сквозняк по притолкам,
Таких не впустишь - придётся выдумать.

Мы снова мерялись зодиаками
И снова вышло, что твой покруче,
Краснею всеми своими раками,
И воют девы по моде сучьей,

Окурок в шпротах, опять прикуривать...
В каких широтах сорил купюрами?

Ты травишь байки про чуд невиданных,
Про лютых тварей, про баб, про драки,
А я гадаю, кем были выданы
Нам при рождении зодиаки.

Луна в окошко стоваттной лампочкой.
Уходишь утром. Не буду спрашивать.

Как при отливе море оставит стынуть
Голых камней пологие лбы и спины,
Солнца полоска ляжет над самым краем,
И в бесконечность падать по вертикали

Тянет случайный взгляд. Заблудившись в шхерах,
Ветер, как чайка, плачет, но нету веры
Чаячьим крикам ветра и женским - чаек,
Нет в них, хоть слышится, ярости и печали.

Между камней блестящие спинки мидий,
На берегу клубятся ужи - не выйдет
Эгле на берег. Волны ушли с отливом,
В море янтарь и в небе - над всем заливом.

В горле возится ёж - наряжает, наверное, ёлку,
Золотую звезду водружает под самое нёбо.
Что в четверг - Новый год, вспоминаю постольку поскольку,
И будильник достал - вынимать из постели ознобом.
Нестыковки с людьми, несинхронность с чужим метрономом,
Не найти моих слов общепринятыми словарями.
И ложится зима белой ватой над миром и домом,
Ровно так, как от века предписано календарями.
Самых длинных ночей остаётся на треть уже меньше,
Перепутав страницы, случайно в конец заглянули.
Основное отличие в том, что о нас там - в прошедшем.
Так что всё хорошо. Даже запах лекарств в поцелуях.

Из эпизодических персонажей Амберги больше всех заинтересовал граф из "Правь, Британия". Что ж, вот страничка из его личного дневника.

Чай остывает на втором глотке,
Пар изо рта слегка смущает в спальне,
Сеть трещин пролегла на потолке,
Рисуя карту тягот и печалей.

Ворует повар мясо - всё в семью,
А запонки - дворецкий на продажу,
Я знаю, что лакеи в суп плюют
И край стола по-детски мелом мажут.

Мне все нововведения смешны,
Быть демократом, право, непристойно.
В столице запятнали честь страны
Сомнительными новшествами. Больно

И стыдно. Остаётся лишь блюсти
Пределы вымирающего круга.
Но честь, увы, сегодня не в чести.
И, кажется, победа - за прислугой.

В треде про эпизодических персонажей Ekete заказала мне "Великолепную сволочь, эпизод из жизни". Эпизод не получился, посему заявка всё ещё в силе, но вот взгляд с... эээ... другой стороны на события, описанные в "Прощай-II".

Я снова прячу за улыбкой гнев,
И снова лгу признанье за признаньем.
Прощаться - просто: исчезать в огне
Прощальных писем пеплом, и в стакане -
Глотком вина, оставшимся на дне.
Я Вас простил, хоть Вы и не просили.
Моё "прощай" Вы не простили мне,
Моё "прощай" Вам было не по силам -
Моя ли в том вина? Прощать - легко,
Допейте же вино со дна стакана.
Стать мной, мой друг, Вам просто не дано,
А может быть - дано, но слишком рано.

После антракта - внезапно снова концерт по заявкам.
Ассоциации от Ekete: ветер, чернила, жизнь, улыбка, доспех, танец, лед

На ветру высыхают быстрее чернила и слёзы
На прощальном письме, недописанном ровно на треть.
Мы привыкли считать, что слова - это так несерьёзно,
Но словами возможно послать и на жизнь, и на смерть,
И банально к чертям. Лёд доспехом сковал побережье,
И в бессолнечном небе застыла улыбка луны.
Я в оставшейся трети письма напишу о надежде
И о том, что мы все никому ничего не должны.
...В белом танце штормов и метелей мне, к счастью, всё реже
Снятся мирные сны, ненавистно прекрасные сны.

Я танцую навзрыд хэллоуинское танго -
Уступите, красотка, возьмите цветок!
Вы пронзили меня - ах! - по самые гланды!
Не умеете танго? Давайте фокстрот!

Улыбайтесь, сегодня легко улыбаться,
Ни о чём не жалейте, святые - за Вас.
Я - невинная смесь Палача и Паяца,
Я танцую навзрыд под софитами глаз...

Уступите, красотка! Могила открыта
Для кого - не для Вас ли? Возьмите цветок
Из моих ярких губ, mon amour, сеньорита,
Я танцую навзрыд лишь для Вас, мой восторг!

Хэллоуинский фокстрот - от надгробья к надгробью,
Мы летим, посмотрите - качнулись кресты.
Я танцую навзрыд со своею любовью,
Превращая её в хэллоуинские сны...


Вот, примерещилось что-то не ко времени...

Инстинкт размножения, стремление к продолжению рода,
Страсть к оборочкам и радиоуправляемым моделям -
Говорят, всё это заложено в нас Природой или даже Богом,
И только это - причина того, что мы делим друг с другом постели.

У меня, кажется, не хватает каких-то инстинктов из основных -
Заводской брак, не заложили при сборке, а чек утерян,
Но я так стараюсь быть не хуже других, что мой комплекс вины
Заставляет меня смотреть на детей, играющих в сквере,

Ища в себе зачатки нежности или зависти к их родителям,
И я почти готов принять за них свой интерес чужака,
Но в целом я остаюсь вполне безучастным зрителем,
И предпочитаю детей возраста, уже не критичного для УК.

Вероятность того, что у меня будет сын, стремится к нулю,
Ноздря в ноздрю с вероятностью, что у меня будет дочь.
Всё так совпало, что я, наверное, и за них тоже - тебя люблю.
Тем паче, что ни Природе, ни Богу категорически нечем нам тут помочь.

Съезжаешь, не оставив адреса,
Прикуриваешь от восьмой,
Такие созданы, чтоб нравиться
И чтобы слышать за спиной
Завистливыми шепоточками:
Мол, нарочито и старо,
А ты соришь, не глядя, строчками,
И сходишь, как в Аид, в метро,
И пальцы - непременно длинные
И ломкие, как на смычке -
То угощают мандаринами,
А то - наотмашь по щеке.
Глаза зашторены ресницами
Густыми - взгляд не разберёшь,
И шелестят шаги страницами,
А людям кажется, что - дождь.

А гончие летят - домини канес,
Собаки божьи - по моим следам,
Я не достанусь им, я не достанусь,
Я никогда не сдамся им и Вам,
Мой инквизитор, мой палач бессменный,
Мой лучший друг, меня узнавший вдоль
И поперёк, простивший мне измену
Со смертью, предпочесть заставив боль,
А гончие летят, и пахнет кровью
Металл клыков, и в прорези глазниц
Ваш бог глядит мне вслед с такой любовью,
Что будь я не собой, упал бы ниц
И полз на брюхе к алтарю иль плахе,
Всё принимая загодя и впрок,
Я не из тех, кто замирает в страхе,
И я бегу, бегу, не чуя ног,
Но гончие летят над стылым следом,
Не отвлекаясь на еду и сон,
И небо заливается рассветом -
Как кровью истекает горизонт,
Мой инквизитор, гость неприглашённый,
Вы вывернули наизнанку мир,
И я бегу по пустоши сожжённой,
И превращён в лохмотья мой мундир,
Когда-то бывший символом и честью,
И упованием на правый суд,
А гончие летят, и мне не место
В том мире, где они меня найдут.

Мечтающий джокером быть валет
Рискует в конце умереть от смеха,
А я говорю тебе вдруг: смерти нет,
И ты повторяешь меня, как эхо,

Как звонкое эхо весенних скал.
Мы мчимся вслепую по краю бездны.
Я не говорю: я тебя искал,
Трепать очевидное вслух - бесполезно.

Проходит каких-то, наверно, пять лет,
Воруя у нас то рассветы, то лето,
И я повторяю тебе: смерти нет,
А ты... ненавидишь меня за это.


[10-2009]

А если покрасишься в золотой,
То будешь светиться, как лист осенний
Под умирающим солнцем. Пой,
Ты пой, моя птичка. Святые звери
Придут и лягут, подставив под
Тягучий голос большие уши.
Течёт по капле девятый год
С тех пор, как ты научилась слушать
И подпевать синеве, с тех пор,
Как чёрной ночью в зрачки плеснуло...
Бессодержательный разговор,
Ты смотришь в чашку, сидишь сутуло,
Вот-вот - и вскочишь, и убежишь,
Я вновь, похоже, тебя пугаю.
Покрасься в чёрный, и будет жизнь
Как будто лёгкая и другая.


[10-2009]
Нашёл несколько дописанных и невыложенных стихов, по идее относящихся к первой неделе октября. Точную датировку уже не восстановить, почему не выложил - тоже не помню... Но пусть будут.