Бить сердца, как лампочки в подъезде,
Надоело где-то в двадцать два -
Да, конечно, навык сей полезен,
Но чреват проблемами весьма.

А теперь и рад бы - да похоже,
Разучился полностью. Но знай:
В целом свете ни один прохожий
Не добросит камень в мой фонарь,

Я иммунен и антивандален,
Словно телефонный автомат;
Правда, всяк считает себя вправе,
Не разбить - так накорябать мат,

Весь в чужих пометках, отпечатках,
Словно картотека ФБР.
Впрочем, хуже чистою тетрадкой
Помереть, неюзаной никем,

Жизнь прожить, нарочно избегая
Поражений, страха и обид...
О своей душе мы вспоминаем,
Только если рвётся и болит.

Не лгите кошкам и друзьям.
Те и другие - не обманут,
Но вашей лжи терпеть не станут,
Им лгать так просто, но... нельзя.

Нельзя лукавить и хитрить,
Нельзя скрывать и притворяться,
К ним приходя - снимайте панцирь,
И улыбайтесь - изнутри,

Ведь только кошкам и друзьям
Дано лечить больные души
Уменьем нас тихонько слушать,
Не осуждая, но - любя.


Так странно дописывать строчки, пролежавшие в черновиках пять, восемь, десять лет... О_о"

Журавлик - в небе. В кулаке - синица
Издохла от удушья и тоски.
Уснуть и видеть сны? Да вот, не спится,
Сижу, ломаю сердце на куски,

Себя со скуки ластиком стираю,
Рисую что-то новое поверх,
Набегавшись сполна за миражами,
Я сочиняю новые - для всех,

И разливаю строчки по стаканам...
Гранёным, обижаешь! Глаз - алмаз,
Скажи, начальник, скока вешать в граммах?
Ну, понеслась, родимая... За нас!

Наутро, душу выблевав стихами,
Остатки разменяю по рублю...
Ведь всё равно никто не понимает,
Как одиноко в небе журавлю.

От несущих нам, серым, Бога
Всепрощения и Любви,
Нас - не сирых и не убогих,
Спаси, Господи, сохрани.

Упаси от блюдущих Букву,
Упаси от познавших Дух,
Тех, кто прав - и любого Будду
За свою убьёт правоту,

Проповедует... нет же! словно
Обнародует приговор,
И как будто бы каждым словом
Досылает патроны в ствол,

От костров, от ханжей прохожих...
Ты не думай, что я - слабак.
Ты не дай мне извериться, Боже,
С остальным я справлюсь и так.


Интересно, этого достаточно, чтобы снять хотя бы вопросы с религиозной терпимостью? И придётся ли мне ещё и про терпимость в отношении сексуальной ориентации стих писать, чтобы сформулировать ответы хотя бы для себя?..

Повстречав на верхушке Эмпайр-Стейт-билдинг
Заплутавшую душу с бутылкой абсента,
Ты присядешь на шпиль, и вопросы предвидя,
Ей расскажешь по-русски, почти без акцента,

Что измены и ложь - это общее место,
Человеческий дух без трагедии - мелок,
Суицидники все из понятного теста -
Им всё кажется: сдохнешь - и сразу весь в белом,

Смысл Жизни утерян на стадии старта,
Заглушать алкоголем рефлексию - пошло...
Ты потом убедишь по несчастию брата:
Каблуком быть прижатым - стильней, чем подошвой,

Дескать, знаешь, Она не одним тобой вертит,
Ещё греки писали, мол, Эрос - наркотик...
Так что не было, в общем, причины для смерти -
Просто Оле-Лукойе, перепутавший зонтик.

Нам здесь жить. Оплывая свечой, догорая огарком,
Нам здесь жить - выживать, кто как может, неброско, неярко,
Не оставив в веках даже оттиска в лаве застывшей,
Нам здесь жить. Да, вот именно здесь - и ни ниже, ни выше,

И ни лучше, ни хуже, чем сами себе сочинили,
Нам здесь жить, выбирая своё из чужих "или - или",
Вылепляя себя из дрянного подручного теста,
Исходя из того, что вот это и есть - наше место.

Когда вдруг Зодиак весь станет Раком,
Когда мутнеют в доме зеркала,
Бывает глупо выражаться матом,
Сервиз фамильный об пол бить со зла,

И объяснять бывает бесполезно,
И в диалоге к логике взывать,
И становиться на чужое место,
И схемами расчерчивать тетрадь,

И составлять словарь для отношений,
Которым не помогут ни слова,
Ни сто кровавых жертвоприношений,
Ни сердце, ни судьба, ни голова,

Тогда рациональнее и легче,
Любви золу с подола отряхнув,
Сказать банальность типа "время лечит",
Назначить обновлением весну,

Избавиться от нажитого скарба,
Включая память, злобу и печаль,
И уходящему не говорить "не надо",
И уходя, не причитать "как жаль!".

Синопсис прост, как рельса - жил, любил,
Пытался сделать из себя хоть что-то,
Пусть в меру разумения и сил,
И квакал, раз уж занесло в болото,

Потом внезапно некий артефакт
Получен был - случайно, по везенью,
Он дал толчок, возможность, низкий старт,
Дал вектор и прибавил ускоренья,

Вознёс его к вершинам - в высший свет,
Он там блистал - недолго, но эффектно,
Но наш архетипический сюжет
Здесь хэппиэндить - неполиткорректно:

Героя личность надо развивать,
А то помрёт бездарной парвенюшкой!
И вот мы начинаем всё ломать,
Черкать, переиначивать и рушить -

Удачный брак загублен злой молвой,
Он понимает, что его дурачат,
И возвращается к себе домой
В побитой жизнью шкуре лягушачьей.

Теперь немодно выводить мораль,
Но наш сюжет здесь просит архаизма:
Большой лягух в своём болоте - царь,
Но в серпентарии не взвидит жизни.

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда...
              © Анна Ахматова

...А база мне мрачно: помилуй, какие запросы?
Сходи пообедай, придурок, а лучше поспи,
А то, ишь, распелся мне тут, соловей безголосый -
Таких вот селектов подай ему, после - сяких,

Да чтоб и условия все выполнялись... не жирно?
Сидел, бы, кропал свои рифмы, а к данным не лез!
- Одно не мешает другому, - ответил я, - рифмам
Ни жёсткий дедлайн не помеха, ни технопрогресс,

Они и в таблицах найдут плодотворную почву,
Из сборки системника тоже вдруг вырастет стих,
И смена почтовых коней электронною почтой
В исходный процесс корректив не внесла никаких!

Настроение сейчас - кажется, последняя чашка кофе была лишней... -_-

Да Вы совсем ещё ребёнок... какая странная судьба -
Вам оказаться в этом замке, где ни игрушек, ни конфет,
Где Вам так боязно спросонок, когда глухая тишина
Лежит на сердце чёрным камнем, тяжёлым, словно дверь в мой склеп,

И где хозяин так ужасен... Ах, полно же, моё дитя,
Не отрицайте очевидность; я Вас пугаю до сих пор,
Не без причины, я согласен. Но может быть, года спустя...
Я не надеюсь на взаимность. Забудем этот разговор.

Ведь для меня одна награда - быть с Вами здесь, в лесной глуши,
Когда Ваш смех, как острый скальпель, купирует Ваш детский страх.
Дитя, Вы плачете? Не надо... хотя какой красивый штрих -
Бессмысленность соленых капель на этих ярких лепестках.

Господи, тоскливо-то мне как, а...
Поутру не радуют твои облака,

Ввечеру не тешит литургийный закат
Тех цветов, каких на свете нет, говорят,

Знаки подаёшь - я их в копилку к рублям,
Что скрывать: и вера, и талант - по нулям.

Иногда вдруг что-то как толкнёт изнутри,
Отворится сердце - иди! говори!

Сформулируй верно - создашь новый мир!
Этот, говорят, Он тоже Словом творил...

Только мысли проще - о доме, деньгах,
Обрубить швартовы мешает страх,

Так что мир не создан пока; лишь тоска
Недодемиуржья стучится в висках.

Пережми мне, как гриф, горло
До последнего - чёрт! - хрипа,
Чтобы всё, что со дна пёрло,
Превратило меня - в скрипку,

В однострунную блядь Паганини,
О, какой там был секс! ...потом их
Проклинали, боготворили
И Бог весть что ещё - лишь помню,

Как я был скрипачом и скрипкой,
Как на горле рвались струны,
И какой влюблённой улыбкой
Улыбался скрипач безумный.

В сумерках не разберёшь -
то ли ты спишь, то ли нет.
Выключи в городе дождь,
жди, когда кончится свет,
только тогда начинай -
раз-два-три, раз-два-три, раз-
-ломы легли на асфальт -
не озирайся сейчас,
следует ли твой Орфей
инверсионным следам...
Ну, Эвридика, скорей!
И Вифлеемом - Бедлам
станет, и раем - Гадес
(складки хитона поправь)!
Назаретянин воскрес -
так утверждает словарь.
Вплавь, Эвридика, и влёт -
музу бери на прицел!
Не попадёшь - он уйдёт,
бросит... а скажут - сгорел,
дескать, поэты - горят,
мол, им дорога одна...
Нет, перетопчется Ад,
коль недовольна жена!
Хмурится грозный Аид,
стадо считая теней:
за Эвридикой вослед
вышел из смерти Орфей.

Так хочется квартирного уюта:
чтоб с кухни пахло вкусным и теплом,
и таймер на плите жевал минуты,
большое время оставляя на потом,
и уголок - чтоб в нём клубком и с книжкой -
прикрыт чуть жёлтым светом ночника,
и кто-то близкий возится подмышкой,
и в чай плеснуть глоточек коньяка,
и до утра отложены заботы,
а на дворе - метель, темно, зима...
Назначить вторник вечером субботы,
и счастьем занавесить брешь окна.

Он бродит из города в город, он ищет свой,
Он чаще молчит, чем расходует лексикон.
И ты бы хотел быть им. А вот он тобой
Не хочет и даже не думает о таком.

И путь его верен, и правилен каждый шаг,
Ложится под ноги время, за мигом миг,
Анизотропным шоссе, где нельзя назад...
Он в этом не видит странного - он привык.

Он пьёт, не считая стаканы и кабаки,
Людей не считает тоже - не видит смысл.
И если ты встретишь его, не подашь руки,
Но ты бы отдал себя - за такую жизнь.

Дождь за окном, тишина и грустно,
Двери закрылись, ушёл трамвай.
Ждать - недоступное мне искусство,
Непостижимое, так и знай.

Мелкий песок или циферки в трее,
Стрелки часов, календарная сеть,
Я в этом путаюсь, ждать не умея,
Не говори мне - "чего тут уметь?",

Срок ученичества кончен, и поздно
Что-то навёрстывать - некогда, лень...
Ты не умеешь выдумывать звёзды.
Я не умею ждать целый день.

Хорошо быть смелым, только страшно,
Если никого нет за спиною,
Если кто-то выше, лучше, старше
И не защитит, и не прикроет,

Не поддержит спорное решенье,
Не утрёт обиды горькой слёзы,
Ты бы и не стал сидеть на шее,
Но хотя б чтоб вытащил занозу!

Страшно, больно, в общем-то, не нужно...
Только почему-то очень часто
Ты идёшь - во имя иль по дружбе -
Именно туда, где так опасно.

С учёбой задница, с работы увольняют,
Жизнь личная, похоже, спит с другим,
А лучший друг построил хату с краю
И подался в заклятые враги,

А под ногами мерзостная слякоть,
И годы лучшие потрачены зазря,
Налить сорокаградусной - и плакать,
Уж раз здесь никому не до тебя,

И можно сколь угодно убиваться
И причитать, что жизнь не удалась...
Постой, чувак, тебе всего лишь двадцать,
Не "целых двадцать", уловил нюанс?

Мятые окурки теряют аромат,
Пепельнице снова overflow.
В том, что ты не куришь, я не виноват,
Попросту тебе не повезло.

В том, что не случилось, в том, что не срослось,
Я безвинен! ...на краю земли
Белые медведи чешутся об ось,
Потому что блохи заебли.

Это вот - проблема, это вот - беда,
Это, понимаю, несудьбец.
А с тобой такая, слушай, ерунда...
Что, смеёшься? Вот и молодец.

Белые мишки приходят во сне,
Пьют кока-колу залпом.
Я растекаюсь по простыне -
Господи, как же жарко!

Плюс тридцать пять без пятнадцати два,
Что же начнётся с рассветом?
Господи, помнишь, была зима?
Я напросился - лето.