У меня температура, насморк и морда в пятнышку. Поэтому вот вам меня бестемпературного, с нормальной мордой и почти без насморка, на презентации сборника в "Билингве" в прошлую субботу. Заботливо принесено нам Грином. Там у него на ютубе ещё остальные есть - Рибике, Литвен, Шалтай, Крис, Люнэр... не маленькие, найдёте =)




"Сколько ангелов танцует на конце одной иглы..."
"И кто бы что ни говорил, я буду жить!"
"Я живу так, как будто прошу разрешенья любить..."
"Я уйду совсем неслышно..."
"Твоя весна"

UPD: Есичо, я читаю _первым_. Так что рассчитывайте свои возможности и желания.

9 апреля сего года, в субботу, в кафе "Bilingua", что между Тургеневской и Лубянкой, в нижнем зале с 18:00 до 22:00 будет происходить Презентация 2-го сборника поэзии LiveInternet.
Цитируя анонс, "стихи и песни на стихи авторов сборника вам представят и подпишут книги:
Крис Аивер, Suboshi, Lunaire, Настя Веспер, Рибике, Литвен, Григорий Грин, С.Апрель, Венеслава, С.Галкина, Хукер и другие московские авторы сборника. Специальный гость из Ростова - Даниэль Лихт.
В программе - стихи, песни и фуршет.
На презентации можно будет приобрести 1-й и 2-й сборники поэзии Лиру по специальной цене (100 р.), а также иллюстрации художника-оформителя Анастасии-Стефании.
Стоимость входного билета - 250 руб."
Отметиться вконтакте можно здесь.
Распространение информации всячески приветствуется.

P.S. Заявки на чтение конкретных текстов, как всегда, принимаются.
P.P.S. И да, это моя первая оффлайновая стихотворная публикация.

UPD: афиша =>
И ещё одна афиша - с подробностями inside

Четверг, 31 Марта 2011 г. 09:27

каорычу
(не удивляйся, лежало недописанным с какого-то твоего вопиюще-весеннего поста)

Твоя весна ударяет сразу по всей френдленте -
Ты пишешь часто, небрежно, много и очень вкусно,
И мир читает и хором думает: нате-деньте,
Весна к нам приходит, а мужики-то не в курсе.

Твоя весна понижает небрежно градус,
А башню сносит разом у всех сопричастных.
Ты пишешь нежно, взахлёб, без стыда и пауз,
И мир ощущает себя в гамаке и ластах,

Стоящим обутым в лыжи на велодроме,
Лежащим на плоской крыше, уставясь в небо...
Твоя весна словно зиму лежала в коме,
Очнулась, сидит на травке под дверью склепа

В истлевшем саване, смотрит тупо, жуёт травинку.
И мир приходит, стоит напротив, глядит неловко.
Берёшь за лацкан его, небрежно смахнув пылинку:
Ну что, увидел? Теперь свободен. Иди, работай.

Продолжаем линию "Пилотажа". Кто-то меня спрашивал про уходивший от погони бот...

Бот потеряли тридцать часов назад.
Завтра на базу, а нам, в общем, некем лететь.
Трое оставшихся чаще отводят глаза,
Встретившись взглядом. Слышится в пустоте,

Как задохнулся в канале последний SOS.
Меньше патетики, парни, идёт война.
Шлюз остаётся открытым, как главный вопрос -
Три из пятнадцати - наша ли в том вина?

Тридцать часов восемнадцать минут оффлайн.
Сколько уйдёт на похожий на правду лог?
Эй, капеллан, если где-то есть вправду рай -
Смогут ли ангелы там шлюзануть наш бот?

Продолжаем линию "Соседи"-"Непристойное предложение"-"Пятнадцать минут". Весна, однако - меня на романтику потянуло. Ну, относительную.

Вот ты сказал - "женюсь после войны",
Ты думаешь, война тебя отпустит?
И ты, и я, кому мы там нужны?
И в этом нету повода для грусти,
Скорее - для включения мозгов,
Хотя тебе их явно недодали.
Я ненавижу честных дураков
С пустой башкой и нервами из стали,
И чувством долга перед теми, кто
Вам врёт про вашу честь и честь мундира,
Я ненавижу честных дураков,
Разменную монету командиров.
Да нас собьют ещё на вираже,
Да что там - до захода в атмосферу!
Считай, что мы покойники уже,
Твоё "после войны" - мираж, химера.
А нет - так отдадут под трибунал,
Найдут, за что, придумать, что ли, долго?
Ты вспомнишь всех, кого здесь посылал,
Попомни моё слово, недотрога.

Тридцать шестая, диспетчер, я рад Вас слышать.
Знаю, что Вы - компьютер, а всё же рад.
Коль чего нет на планетах, то нет и выше,
В частности - на борту нет таблички "Ад",
Только фальшивый серийник и маркировка -
Мы засекречены круче, чем борт штабных...
Тридцать шестая, поверьте, мне так неловко,
Просто не хватит допуска у живых,
Чтобы вот так трепаться. А в экипаже
Могут и в зубы двинуть за пессимизм.
Тридцать шестая, диспетчер с бессрочным стажем,
Поговорите со мной, просто так, за жизнь,
Вы же умеете, вы же ИскИн, в натуре,
Стоите больше, чем весь оружейный блок...
Тридцать шестая, Вас-то за что - в штрафную?
Знаете, я форматнул бы Вас, если б смог.


Стоит мне сказать вслух что-то в духе "а Экипаж, похоже, заканчивается", как эти чуваки на консервной банке в ультимативной форме транслируют мне в мозг очередную картинку своего крезанутого быта.

Кружевные манжеты залиты вином
И закапаны воском свечей.
Сколько я здесь сижу и пишу об одном,
Сколько длинных бездарных ночей

Разлетаются письма, как птицы из рук,
Их сдувает сквозняк со стола...
Это легче, чем просто ответить, мой друг,
На небрежный вопрос "как дела?".

Я уже никогда не возьму в руки меч,
Мне с трудом подчинилось перо.
Наши игры, пожалуй, не стоили свеч,
И пожалуй, закончились в срок.

Рассыпаю по тексту почти наугад
Изветшавшие всуе слова.
Наименьшее, чем пред тобой виноват -
Я давно не ношу кружева.

За съёмку спасибо Straga., а за ссылку - Лоре =)

Пишет Straga.:

[20.03.2011, Фестиваль "Кофейный код"]
Suboshi

URL записи

Посвящается всем, кто пишет о войнах, на которых не был.

Ему восемнадцать,
У него косая длинная чёлка,
Он её заправляет за ухо и назад,
Говорит, как с листа -
Размеренно, плавно, чётко,
И ему всегда остаётся, что ещё сказать.
Он не смотрит в зал,
А зал не отводит взглядов,
Он на луч наколот, как бабочка на иглу.
Что бы вам сказать? -
Говорит он первому ряду
И без паузы начинает им - про войну.
Про войну, где он не был,
Про потери и обещания,
А потом тихонько подходят те, кто там был.
Говорят негромко, и руку жмут на прощанье,
Мол, спасибо, парень,
Все молчат, так хотя бы ты...
Ему восемнадцать,
Он не был в горячих точках,
Он ни разу не видел того, о чём говорит.
Так откуда тогда взялась в его рваных строчках
Такая боль, что не объять в две руки?
Они подходят,
И он не отводит взгляда,
Это самое меньшее, что он способен им дать.
Он всю жизнь ищет способ
Так громко сказать "не надо!",
Чтоб ему никогда никого не пришлось убивать.

Что Вы смотрите так на меня? С Вашим юным лицом
Вам не место на этой войне, как котятам и детям.
(Вы едва ли поймёте, насколько за Вас я в ответе
Перед Вашим погибшим во имя и ради отцом...)

Вы нелепо юны, беспардонно, бессмысленно, нежно,
Вы хотите казаться мужчиной, но Вам не к лицу
Ни мундир Ваш, ни шпага, ни речь о последней надежде,
Убирайтесь, мальчишка, война - не игрушка юнцу!

Что Вы смотрите так на меня? Ваши слёзы обиды
Вряд ли смогут меня убедить, что я в чём-то неправ.
Убирайтесь домой, нянькам свой демонстрировать нрав!
(Я по праву смогу на том свете сказать, что мы квиты,

Человеку, который, подставив себя под удар,
Подарил мне семнадцать лет жизни - и тягу к вину...)
...Убирайтесь, храбрец. Я нелепо, бессмысленно стар.
Дай мне Бог не оставить в наследство Вам эту войну.

P.S.

Четверо старших братьев приходят в дом...
Нет, возвращаются. Ну, например, с войны.
Старший слегка хромает. Второй молчит.
Младшенькая - любимица - за столом.
Смотрит на них, не мигая. Глаза полны
Слёз и ещё чего-то. Возможно, стыд:

Хвасталась перед подружками по двору,
Нарассказала - умницы, гордецы,
Смотрит теперь, и видно - не по нутру,
Сколько от них осталось на той войне.
Третий с четвёртым - правильно, близнецы,
Все их теперь различают по седине.

Четверо старших братьев. Вернулись все.
Мама от счастья плачет, сестра встаёт
И убегает. Третий глядит ей вслед.
Старший кивает, делает шаг вперёд.
Там, где с утра подтаял вчерашний снег,
Лужицу забирает непрочный лёд.

И не спрашивайте, что у меня сегодня со смыслом и рисунком - сам в толк не возьму =_=

Цепочкой вырвались случайные слова,
Рука устала за буёк цепляться,
И ты уходишь, словно неправа,
Из зоны действия сетей и раций.

По плоской карте ты уходишь вглубь,
Чтоб лечь на грунт и выспаться хотя бы.
Офелия, сестрица, приголубь
Рождественский презент для Ихтиандра!

Над головой сомкнутся ледники
И хрустнут, как арахис, ледоколы,
И побегут из моря моряки,
Как дети вслед за дудочкой - из дома.

И рвёт из рук спасительную нить -
Так Ариадна вышивает. Жемчуг мелок.
Спи. Сверху снегом будет заносить
Лишь лёгкие следы мультяшных белок.

Повидаться бы напоследок... какая малость -
Невозможность увидеть, как без меня стареют
Восемнадцать старших и сорок девять младших,
Впрочем, младших, возможно, больше. Я не уверен,
Сколько кладок ещё осилит моё семейство,
Как-никак планетарных там минуло ближе к сотне.
Нет, ты знаешь, твой скепсис здесь не совсем уместен -
Я их помню, как будто это было сегодня.
А я в детстве и слова такого не слышал - "люди",
Кстати, очень похоже на "мусор"... Орехи? Кинь-ка...
Вспоминать не люблю, но сегодня - как это будет? -
Выхожу из себя? Нет, в прямом. А, ну точно - линька.

Подкури и оставь на могиле. И уходи.
Ни к чему тебе видеть, как ветер её докурит.
Небо хмуро и серо, к вечеру задождит.
Ты стоишь у могилы, где я лежу де-юре.

Барельеф и пятнадцать строчек - какая честь
Выпускному десятому классу районной школы!
Нас тогда не учили верить, что что-то есть,
Так откуда иллюзия, что мы с тобой знакомы?

Знаешь, я не курил при жизни. Я не успел.
Знаешь, я не заметил смерти, не стал героем...
Помолись, коль умеешь, чтоб никогда в прицел
Не увидеть того, кто бы мог быть тобой иль мною.

Корабельная кошка спит у него на койке,
А в собачью вахту смотрит, как он читает.
Корабельная кошка была найдена на помойке
В двадцати парсеках отсюда и двух - от рая.

Капитан тогда посмотрел на него угрюмо,
Уточнил, точно ли он считает вот это - кошкой,
Разрешил неохотно тест-драйв на одном из трюмов,
Где как раз, по словам интенданта, шуршало что-то.

Корабельная кошка с утра разложила гордо
Перед ним восемнадцать тушек каких-то тварей.
Половину употребил потом как-то повар,
Остальное ксенобиолог с врачом изъяли.

Капитан зачислил кошку без проволочек
В экипаж, на пост корабельной кошки. В итоге
Корабельная кошка бродит везде, где хочет.
Но всегда возвращается спать на всё той же койке.

каорычу

У меня как обычно: ништяк - это modus vivendi.
Затянулась зима. Ну и пусть, по весне всё растает.
Я пишу тебе письма опять - о любви и о смерти,
Только их ни один почтальон до тебя не доставит.

Если будешь проездом в мой город - звони, я отвечу.
Мы уже не мальчишки, чтоб глупо дышать в телефоны.
На виске седина, и подорвана пьянками печень...
Затянулась зима, как петля. И мы снова бездомны.

У меня как обычно. Я просто пишу тебе письма -
То углём на стене, то по белому снегу шагами.
Я слегка нетверёз и, наверно, изрядно бессмыслен.
Затянулась зима. Протянулась зима между нами.

Не ищи сентября в феврале. Не трепи моё имя,
Не зови им других, коль не хочешь, чтоб всё повторилось.
Затянулась зима. Мы давно уже стали другими.
Я пишу тебе письма. Наверно, я так и не вырос.

Какая свадьба, право, без певца?
Какой кабак без развесёлой песни?
Есть место для глупца, для мудреца,
Но места нет, где песни неуместны.

Певец за труд недорого возьмёт:
У пряхи - на прореху в платье нитку,
С кухарки - чем набить пустой живот,
С купца - монетку, с девушки - улыбку.

Желанным гостем входит в дом певец
(А коль незваным - кто ж тому виною?),
Он равно вхож в кабак и во дворец,
Он равно к месту в радости в горе.

Певец за труд недорого возьмёт:
У рыбака - пучок сушёной рыбки,
Меч - с кузнеца, у пасечника - мёд,
С купца - монетку, с девушки - улыбку.

Что у певца в мошне - одни слова,
Он ими платит за добро и злобу,
Он ими платит за стакан вина,
За крышу в дождь и за свою свободу.

Певец за труд недорого возьмёт:
Со школяра - недавнюю ошибку,
Удачу - с вора, с ласточки - полёт,
С купца - монетку, с девушки - улыбку.

Осенние дороги к нам добры:
Весною нас уносит половодье,
Мы летом изнываем от жары,
Нас холодит дыхание зимы,
А осенью дороги прочь уводят.

Осенние дороги к нам щедры:
Дождливых слёз отмерят полной горстью.
Чтобы обсохнуть, разведём костры,
И фляга будет нам родней сестры,
И слаще дома станет эта осень.

Осенние дороги - лёгкий путь:
Как бусины на нитку, нижешь песни,
Не думая о том, где отдохнуть,
Не чая, что дождётся кто-нибудь
В каком-нибудь далёком тёплом месте.

Осенние дороги для певцов -
Как пахарю невспаханное поле.
И рядом с ними мы в конце концов
Ложимся в землю мёрзлую лицом,
Чтобы весной зелёной стать травою.

Говори-говори, живой человек, пока живой,
Пока солнце внутри, пока смотрят снаружи те,
Кто пришёл сюда говорить, говорить с тобой,
Пока ты стоишь и чуть светишься в темноте.
Говори-говори, живой человек, пока в темноте
Заржавевших с отвычки душ слышен тихий скрип -
Открываются медленно, и выходят наружу те,
Кем могли бы мы быть, если бы, если бы, если бы...
У них бледные светлые лица и строгий взгляд.
Открываются души. Выходят... нет, входят домой,
Расправляют смятые крылья, садятся в ряд.
И мне кажется - что-то шевелится за спиной.