Мэм, угостите паяца пиццей!
Голоден так, что готов влюбиться,
С неба за шиворот льёт водица,
Топать ещё полтора часа.

Я бы Вам спел, да хриплю безбожно,
Горло бы чем промочить... Похоже,
На сапогах поистёрлась кожа.
Я невесом на людских весах,

Не обладаю конём и златом,
Не одеваюсь в шелка богато,
Жизнь напролёт всё бреду куда-то,
Песни сплетая по мере сил.

Давеча в припортовой таверне
Вдоволь напился дрянным портвейном,
То-то теперь так легко и скверно, -
Но на халяву и уксус мил.

Мэм, подоприте лицо рукою!
Я Вам сыграю сейчас такое,
Словно не знать никому покоя,
Раз разглядев, как же Вы свежи!

Если нет пиццы, краюха хлеба
Стала б достойной наградой мне бы...
Нам, менестрелям, открыто небо,
Но без еды на земле не жить.

Я был богат, как персидский царь,
И беден был, словно ветер в ивах:
Я токовал, как весной глухарь,
Когда ты просто спешила мимо.

Я плёл слова кружевами лжи,
Я просто думал, что так надёжней.
Но если б мог, я б тебе служил:
Охраной, нянькой, шутом, вельможей.

А я уводил свои корабли
На Юг и Запад по первому слову,
Иначе точно б тебя убил,
Чтоб ты не стала женой другого.

Так мы и жили - ты здесь, а я...
Я вечно рядом - но только в мыслях.
А скальды пели, что кораблям
Я отдал сердце. И горько-кислым

Моим губам представлялся вкус
Тех сладких песен. Враньё, придурки!
Смотри, вот нитка жемчужных бус...
Я их привёз для твоей дочурки.


Похоже на квенту для какой-нибудь игрушки. Я б такого сыграл =)

Миновать своё сердце в развязке дорог,
Привязаться - и нить оборвать, уходя.
Ну зачем ты ушёл?! - Я иначе не мог...
И опять забывать. И опять. И опять.

Не прощать себе слов, не уметь их сдержать,
Рассыпать своё сердце на пепел и угли -
От вина до мотива, от слов до ножа,
Без оглядки - вперёд, за спиной - только лютня.

Полюбить пуще женщин дорогу и ночь,
Ночевать в своих песен объятьях неверных,
Никому не позволить желанья помочь,
Привлекая к себе мотыльков или стрелы.

Миновать свою жизнь в паутине путей,
Обрести что-то больше... и бросить, не глядя.
Уходить досветла, приходить в темноте,
Чтоб не видел никто у виска белой пряди.

Привкус крови во рту -
Запредельной становится боль:
Уходить поутру
От вопроса "да кто ты такой?",
Филигранная вязь
Вросшей в кожу орнаментом лжи,
Ты уходишь, смеясь,
И поэтому всё ещё жив.
Полуночный расклад
Превращается в утренний тракт,
О тебе говорят
И не те, и не то, и не так.
Умножаешь слова
На дела и всё больше молчишь.
Пахнет остро трава,
Прорастает по следу камыш,
Привкус поздних побед,
Перезрелая кровь на губах.
Говорят о тебе
Не тогда, не на тех берегах,
И не те имена
Называют, и ты не придёшь.
Эй, хозяин, вина!
Переждать, пока кончится дождь.


Начал разбирать больничные глюки. Постепенно утрачиваю уверенность в непсихотропной природе тамошней каши.

Рассвет, роса, холодные слова,
Прозрачный свет, надменный и печальный,
И если что-то было там, в начале,
Теперь уже и вспомнится едва,

И если чем-то оскорбил - прости,
Переболит и зарастёт травою,
Я не смогу остаться здесь с тобою,
А ты не сможешь вслед за мной уйти:

Рассвет зовёт, и открывает дверь,
Чтобы захлопнуть за спиной с размаху,
А мне навстречу травы остро пахнут
И шепчут "ну, иди же, менестрель",

И я иду, и пью рассвет с горсти,
И чувствую, как прорастает где-то
Внутри росток - мотив и полкуплета -
И как траве, шепчу ему "расти".

Знаешь, сегодня ранний вскипел рассвет,
Вылился белой пеной из горизонта,
Сон растворив в прозрачности, тонкой, звонкой,
В каждую краску свой домешавши цвет.

Пыль на дорогах уж заждалась твоих
Лёгких шагов - не глядя, куда придётся,
Золотом скоро её присыпет солнце,
На перекрёстке обронит шальной мотив.

Ты подберёшь ненароком, на слух, на свист,
И разменяешь позже на пару строчек -
Будет на что согреться сегодня ночью, -
Так обещает небо, шепча: проснись.